Сейчас, взглянув на Лоррейн, ни на секунду нельзя усомниться, что она действительно счастлива.  У нее есть любимая работа, которая больше напоминает хобби, есть не менее любимая семья. Здоровая, крепкая семья. С ее лица, кажется, никогда не сходит ласковая улыбка, она уже и забыла, каково это - ругаться с кем-то. И, наверное, это и есть счастье. Отсутствие непонятной суматохи, раздражительных людей, работы, висящей тяжелым грузом на плечах. Нет ничего, что омрачало бы ее жизнь, только лишь, время идет, а она не молодеет, сколько бы средств по уходу за кожей не скупала. Но это сущие мелочи по сравнению с тем, что можно назвать весомой проблемой. <br>
Наверное, стоит рассказать, как она пришла к такой жизни.  Все началось здесь, в Сан-Диего. И, если честно, Лоррейн не может придумать места лучше, чем ее родной город, где у каждого, буквально у каждого, есть сотни возможностей - стоит только захотеть. С самого детства Лоррейн была активной девочкой, что иногда выходило боком ее родителям - ох, она до сих пор представить не может, сколько денег ушло на все кружки, которые она когда-либо посещала: начиная плаванием, заканчивая шахматами и художественной школой. Кстати, о художественной школе. Занятия, где нужно было окунать пальцы в краску, а затем водить ими по листу бумаги, с каждым днем становились все серьезней и девушка даже не сразу заметила разницу – была слишком увлечена процессом. Все свое свободное время она посвящала искусству  –  во всех его проявлениях. Ходила в театр, в кино с родителями, сама участвовала в школьных выступлениях и постановках, писала статьи в школьную газету. И школа никогда не была для нее чем-то ужасным. Может потому, что ей действительно нравилось узнавать что-то новое, учиться делать что-то, будь то модель солнечной системы или проект по биологии. Наверное, на ее тягу к знаниям повлияло и воспитание, правильно расставленные родителями приоритеты. Лоррейн безумно благодарна им до сих пор –  за заботу, внимание, любовь. Несмотря на занятость на работе, те всегда уделяли своей единственной дочке достаточно времени, чтобы та смогли вырасти достойным человеком: доброй, отзывчивой, благородной. Лоррейн искренне надеется, что не оплошала и не подвела своих родителей. <br>
Время, как девушка могла заметить, не стояло на месте, поэтому совсем скоро, казалось бы, каких-то двенадцать лет, перед ней предстал выбор. Довольно трудный выбор, давление которого она ощущала со всех сторон. Родители никогда не ограничивали ее, от этого, в данном случае, становилось еще тяжелей. Хотя бы потому, что один неверный шаг, неправильное решение  – и ее жизнь катится к чертям. Но, как известно, кто не рискует, тот не пьет шампанского, поэтому зимой документы были отправлены в несколько местных университетов, а в марте ей уже пришел ответ - она зачислена на факультет гуманитарных наук. <br>
Если бы Лоррейн знала, что ее ждет впереди, она бы обязательно отбросила в сторону все сомнения и перестала волноваться. В университете, помимо дела всей своей жизни, она обрела и друзей. И, что не менее важно, мужа. Это  – настоящая любовь, о которой мечтают все маленькие (и даже не очень) девочки. Раз и навсегда. Наверное, Лоррейн и сама не ожидала, что только получив высшее образование, она не сможет работать, так как беременность немного мешает при поисках подходящей должности, но так оно и случилось. Лоррейн забеременела, а ее муж отправился воевать в горячую точку. Сказать, что было тяжело – ничего не сказать. Морально, физически. Без поддержки родного человека. Никто не учил ее быть мамой, к сожалению. Но она справилась, несмотря на то, что иногда весь оптимизм, что был присущ Лоррейн всю жизнь, просто испарялся. Контракт мужа, к счастью, закончился и встать на ноги было куда легче.
Все то время, что она сидела дома и воспитывала Карла, она не забывала и о своем хобби – сосчитать, сколько картин пылится в кладовке, просто невозможно. Но, как известно, редко когда искусство может приносить стабильный доход – для молодой семьи это было не самым лучшим вариантом. Поэтому она устроилась работать консультантом в частной галерее искусств у одного влиятельного бизнесмена, а затем, когда дела Хэнка и Нила пошли в гору, галерея стала принадлежать никому иному, как Лоррейн Берк. <br>