кап. кап. кап.

из старого проржавевшего крана на кухне слегка подтекает вода. пока юная девушка в старой дырявой футболке перетягивает куском бинта правое плечо, где-то рядом по старому паркету ползает маленький мальчик, собирая ладонями и коленями все занозы. дэнни не понимает, что делает мама, но знает, что ей не нужно мешать, а потому продолжает помалкивать, рассматривая всё, что находится в поле его зрения. старая машинка, у которой постоянно отваливается колесо, уже не интересует. пустая жестяная банка из под пива забавно гремит, если откинуть её в противоположный угол, но ползти за ней туда уже лень. внимание переключается на открытую розетку, и мальчишка тянется к ней одной рукой.

любой другой ребёнок мог бы умереть в этот же день, а дэнни живёт. живёт и запоминает, что розетка – это лучше маминых липких макарон и жирной похлёбки. отчего-то она кричит на него, когда замечает, бьёт по рукам – благо, случается это не часто. мама слишком занята своими шприцами и капсулами, чем-то, что трогать нельзя. и её тоже трогать нельзя: ни во время, ни после, ни даже до – мама присутствует дома лишь номинально. отца он не знает и вовсе. раз или два в неделю к ним заглядывает какая-то милая девушка, и тогда мама выглядит счастливой, а ему наливают вкусный гранатовый сок; иногда они даже выходят гулять, все втроём, и тогда мир начинает играть новыми красками.

кап. кап. кап.

тающие сосульки переливаются капелью, что бьётся прямо о железный бортик над окнами комнаты. дэнни ворочается в собственной постели и не может уснуть – он точно знает, что за дверцами шкафа живёт страшный монстр, который сожрёт его, стоит только прикрыть глаза. завернувшись с ног до головы в тяжёлое одеяло, мальчик пятится к двери и выбегает на кухню. там мама снова занимается тем же, чем занимается каждую ночь.

— мам...
тишина.
— мама...
и снова никакой реакции.
— м...

за криками матери дэнни не слышит и собственных всхлипов. ему страшно от громких воплей, больно от того, как крепко материнская ладонь сжимает его запястье, и как она лупит его по спине. он крепко жмурится, ощущая такое давление в висках, будто голова вот-вот лопнет. всё заканчивается в одно мгновенье – так же стремительно, как и началось. никакого хлопка: только вспышка, запах палёной кожи, глухой стук упавшего тела. дэнни молча смотрит на изуродованное лицо матери около трёх секунд, а затем кричит, что есть мочи, пока на крик не сбегаются все соседи.

кап. кап. кап.

он отжимает вонючую тряпку в ведро и утирает пот со лба тыльной стороной ладони. это – его третье наказание в доме ребёнка, наказание трудом – любимый воспитательный приём местных тётушек, которых за глаза все мальчишки называют «чёртовыми ведьмами». дэнни уже четырнадцать, но он по-прежнему видит кошмары и верит в монстров: только теперь понимает, что настоящие монстры – люди вокруг него. монстры – те полицейские, что держали его в изоляторе целую ночь, в одной тонкой пижаме. монстры – «семья погибшей», что с лёгкостью отказалась от него, отправив в дом ребёнка. монстры – калеб и тайлер, те два пацана, что бьют его в школе и кличут «бездомной псиной». и сам он, дэнни, ничем не лучше – убийца, который никогда не сознается в содеянном.

его уже не заберут ни в одну семью – никогда и не пытались. он попадал в колонию для несовершеннолетних дважды за два года: воровство и вандализм. его жизнь похерена, и на её заросшую могилу ежедневно ссут всякие бомжи. всё, что умеет дэнни – врать, драться и заряжаться от розетки, вместо того, чтобы есть дрянь из местной столовки. он по-прежнему борется с болью, но человеческое всё же ему не чуждо. в его жизни есть лишь один человек, которому можно доверять: её зовут кэт. все остальные могут идти нахуй.

кап. кап. кап.

на кафельный пол в школьном туалете стекает кровь из носа какого-то местного футболиста. обычно таких называют тупыми качками, но дэнни и сам едва ли сильно умнее него. зато, явно ловчее, и удар у него поставлен намного лучше, поэтому сегодня он ведёт его девушку, молли, в кино на спизженные деньги, чтобы потом лишить её девственности, автомобиля и веры во всех мужчин. в следующий раз он будет смотреть на то, как на пол капают её солёные слёзы, но не испытает ни капли стыда.

до, после (и вместо) молли будут эмма, клэр, тони, тори, итан и эмиль – все, чьи стандарты окажутся достаточно низкими, чтобы отдаться за обаятельную улыбку и самый дешёвый коктейль в местном баре. деньги – не проблема, когда не зарабатываешь их сам, а добываешь по чужим сумочкам и карманам. проблемы могут быть только с законом, но и их у дэнни выходит играючи избегать на протяжении нескольких беззаботных лет. в какой-то момент он перестаёт считать себя монстром: теряет совесть, но находит тысячу и одно оправдание каждому дерьмовому поступку.

люди не сделали ему ничего хорошего в этой жизни, так почему бы не отплатить им той же монетой?

кап. кап. кап.

снова отмеряет капли старый проржавевший кран на грязной кухне. дэнни не стоит жаловаться – он, спасибо кэт, присел на шею и прилёг на диван к её старому ёбырю. только вот жить с ними – это как попасть в ад раньше положенного. наблюдать ежедневно за тем, как кто-то, кого ты любишь, пожалуй, больше всего в этом сраном мире, губит себя своими же руками. находиться в гнетущей бедности, жрать электричество вместо обычной еды и слушать подтекающий кран. это всё слишком напоминает детство, поэтому дэнни кричит на кэт, пряча руки глубоко в карманы куртки, чтобы она не дай бог не решила коснуться, и сваливает из этой дыры.

он спит в собственной тачке, собранной из говна, палок и запчастей от угнанных ранее автомобилей. его уже пару лет крышует некто по кличке танзания, поэтому на улице он чувствует себя спокойно. да и, к тому же, с завидной частотой ему удаётся проводить ночи в постелях разных людей, которых заводит его щенячий взгляд и нехорошая ухмылка. дэнни разбивает лицо одному барыге, когда слышит «шлюха» в свой адрес, а потом снова идёт в бар, снова цепляет там кого-то дешёвым коктейлем, и снова наслаждается крепким кофе на утро.

последний представляется виктором. у него классная хата, и вместе с номером телефона дэнни выносит из неё пару сотен и дорогие часы. ничего страшного – этот белый воротничок сможет позволить себе ещё одни, не надорвётся.

кап. кап. кап.

переполняется чаша терпения. жить так дальше нельзя. разве есть другой выход?