[indent]««палец к губам - тише - так будет лучше нам обоим. просто поверь мне, слышишь, как за окном дышит море прибоем. и дает пульс фальшивой ночи, знаешь, моя любовь так похожа на многоточие. и я люблю тебя дыма лесками. самыми свежими ранами, прожженными занавесками. моими джинсами рваными. я я иду по непройденным тропам, все чаще теряя сознание.
я тебя люблю наперекор гороскопам,
будто бы нет правил, знаков препинания. »»

Кажется, в небольшом доме на окраине Лансинга, что в штате Мичиган, назревает Третья Мировая с привлечением инопланетных сил и Господа нашего Бога. Только что на первый этаж полетели туфли на высоком каблуке, чуть не задев главу семейства - Роджера. От обуви избавилась Липа. Отца убивать не хотелось, а вот старшую сестру – очень.

– Ты мне волосы сейчас сожжешь, – вымученно стонет Липа и дергается в сторону от плойки, которую держит в руках ее сестра. На самом деле, все не так уж плохо – Кришна просто паникует. [float=left][/float]Сегодняшний вечер – нечто большее, чем просто выпускной. Просто выпускной. Любая ее одноклассница бы рассмеялась Липе в лицо – представьте себе, «просто выпускной». – Спасибо, – теперь, когда ее волосы лежат аккуратными волнами, можно выдохнуть – на одну проблему меньше. Когда Липа остается одна, все и вовсе становится как-то проще.

– Я буду внизу, если что.

Липа лишь кивает в ответ и подходит к зеркалу, оглядывая свое тело от макушки до пят. Чуть отодвинув ткань домашней футболки с плеча, она касается небольшого покраснения, которое побагровеет через пару часов. Они виделись с Липом сегодня. Какие-то несчастные полчаса, чертовски мало. Они целовались и обсуждали планы на сегодняшний вечер – от одних воспоминаний на ее щеках появляется румянец. Она сходила с ума. Сходит с ума, на самом деле, до сих пор, смотря на свое отражение. Кришна улыбается, невзирая на всю эту нервотрепку. Потому что на теле Липа остались точно такие же отметины. Потому что Лип заставляет ее улыбаться последние полгода. Вынуждает быть счастливой, показывая все то, что девочка когда-то упустила в силу своей занятости учебой.

До этого момента, все, что Кришна знала о любви, она читала в книгах, видела в лентах кинематографа. Сейчас она, кажется, способна переплюнуть Шекспира в количестве эпитетов, что описывают любовь во всех ее проявлениях. Это взаимность. Это спертое дыхание и аккуратные, едва ощутимые прикосновения. Тихий шепот в полумраке и такие сладкие поцелуи. Долгожданные. Необходимые для организма, как чертов воздух. Это нежность, в один момент вспыхивающая в сумасшедшую животную страсть. Это огонек в глазах Липа, когда она смеется. Это ее неловкий смех в ответ на его комплименты. Это все – огромная мозаика. С множеством элементов, ярких, красочных, больших или абсолютно крошечных, при утере которых картина потеряет свой смысл.

[indent] Липа изменилась - говорит мама. Липа становится самой собой и дышит полной грудью - считает сама Кришна.

Она все еще разглядывает себя в зеркале. Все также глупо улыбается, постепенно избавляясь от домашней одежды – она сменяется кружевным нижним бельем, купленным совсем недавно, а затем белоснежным легким платьем, которое прилегает к ее телу. Полупрозрачная тонкая ткань на груди и приоткрытые плечи, свободные рукава, разрез юбки доходит до середины бедра. Она не претендует на звание королевы школы, ей совсем не нужно внимание своих одноклассников. Лишь бы Лип оценил ее старания по достоинству.

Совсем недавно Кришна поняла, что она тоже красива. Ничем не хуже, чем ее сверстницы. Лип говорит, что она красивее всех на свете. Липа лишь смеется и утыкается ему в плечо, прикусывая нижнюю губу. Потому что привыкла верить каждой его глупости. Она красивая, несмотря на то, что ее бы точно не взяли в модели из-за лишнего веса и маленького роста. У нее красивая фигура - со всеми изъянами и недостатками. Может, чтобы полюбить себя, ей было необходимо почувствовать, что ее любит кто-то еще?

- Повеселись, - говорит отец и Липа качает головой, широко улыбаясь.

- Спасибо, пап. Все будет хорошо, - зная, сколько недоверия стоит за этим «повеселись», Липа может лишь поцеловать родителей, а затем еще раз взглянуть в зеркало - на этот раз, уже на первом этаже, возле входной двери. - Буду поздно, - и наверное, сегодня единственный день, когда она может завалиться домой под утро и не получить за это от строгой матери. Ведь экзамены позади, позади все 12 лет обучения, на самом деле. Остается только ждать результаты и письмо из Мичиганского. Как же она не хочет связывать свою дальнейшую судьбу с этим местом. Но сейчас не об этом.

- Тебя искал Лип, - стоит ей пересечь порог школы, она встречает своих одноклассниц. Те, полностью поглощенные атмосферой выпускного бала, практически пролетают мимо нее, успевая бросить лишь эту фразу. Липа едва ли расслышала, что они сказали. Она прекрасно знает, где то самое «их» место. Где они впервые сумели нормально поговорить и даже найти общий язык. Где целовались до начала занятий, там, за третьей полкой, где-то между английской классической литературой и учебниками по истории США. Где она так отчаянно пыталась объяснить ему математику, а он ласкал ее бедра рукой в присутствии других учеников школы. Кажется, она уже говорила, что сходит с ума.  Липа, быть может, сказала бы, что будет скучать по таким посиделкам, если бы не знала, что впереди у них - вся жизнь.

- Тук-тук? - она стучит по тяжелой двери, ведущей в библиотеку. Нет ни малейшего шанса, что она ошиблась. Сердце стучит так предательски быстро, будто это их первая встреча за долгое время. Липа так влюблена в это чувство - она переживает, волнуется и краснеет рядом с Липом до сих пор. Дрожит от каждого его прикосновения и чувствует мурашки по всему телу, когда тот смотрит на нее. Все еще. - Мне сказали, - она медленно подходит к Липу, сидящему за их столиком. - Ты хотел меня видеть?

Они оба прекрасно знают, чем должен закончиться этот вечер. От этого Липа переживает еще больше. Ее голос дрожит, она постоянно поправляет выбивающуюся прядь волос. Смотрит на Липа и облизывает губы.

- Выглядишь замечательно, - шепчет она, присаживаясь рядом. Он всегда выглядит замечательно. От него всегда невероятно пахнет. Липа так любит этот дурацкий запах табака вкупе с ароматом одеколона. Любит чувствовать его вкус на своих губах. Любит зарываться носом в его кудри - чувствует себя так чертовски спокойно, когда Лип лежит у нее на груди. Любит.

Глубокое дыхание и тихое, почти неслышное «я люблю тебя» – биение их сердец заглушает слова.
Она засыпает прямо на груди у Липа, не думая о том, что завтра придется встать намного раньше – выпроводить Уокера, а для начала разделить с ним несколько нежных поцелуев. Мама постучится в дверь ровно в семь утра, когда Кришна будет закрывать балконную дверь за своим мальчиком. Эти встречи украдкой, занятия математикой, приравненные к свиданиям, эта нежность и глубокое дыхание. Это все то, что позволило взглянуть Липе на этот мир совсем иначе. В более ярких цветах.
Знаете тот переломный момент, когда понимаешь, что до этого мгновения, ты и не жил вовсе? Существовал, подчинялся, следовал абсолютно дурацким правилам и не имел права глубоко дышать. Будто тебе дали баллон с кислородом и использовать его можно только в самых необходимых случаях. Будто кто-то схватил тебя и держал за горло навесу. А ты и не подозревал, что все настолько плохо – просто привык, понятия не имел, что можно как-то иначе.   Не знал, что люди вокруг имеют возможность наслаждаться и делают это – проводят время в свое удовольствие, не ложатся на кровать с мыслями о том, как не хочется просыпаться на следующий день. Самое мерзкое в этом – момент осознания. Когда пальцы властной руки потихоньку отпускают твою затекшую шею, ты набираешь в легкие максимум воздуха, а затем выдыхаешь. Еще раз. И еще. Не можешь насытиться этим сладким, чуть приторным чувством свободы. Выдыхаешь и видишь все то, что, быть может, не замечал раньше, борясь за каждый глоток кислорода. Мир не так уж отвратителен, каким казался, но как же больно от того, что все это время тебя, буквально, держали взаперти. Диктовали что надевать и с кем общаться. Контролировали каждый твой шаг. Вся жизнь под микроскопом. Откровенно говоря издевались. Негативные эмоции меркнут, проходят и не становятся чем-то больше воспоминаний, от которых человек инстинктивно проводит пальцами по шее – там, где когда-то въелись красные следы. Чувство обиды, злости и горечи – ничто, по сравнению с тем, какие ощущения дарит каждый прожитый день в этой новой жизни. Все становится намного приятней – солнце по утрам радует своими теплыми лучами, а птицы, словно в сказке про Золушку, поют о том, какой прекрасный день ждет впереди.
Не все в этой жизни зависит исключительно от нас, как бы кто не старался. Люди влияют друг на друга, формируют друг в друге личностные качества, кто-то тянет за собой в зыбучие пески уныния, апатии и лени, а кто-то – помогает взобраться на самых верх, подальше от негативного влияния. Нужно лишь принять руку помощи, перестать строить из себя недотрог и признаться в том, что помощь лишней не будет. Липа так и поступила, сама того не понимая. Она понятия не имела, что этот кучерявый разгильдяй с последних парт станет ее спасителем. Во всех смыслах этого слова. Маленькие шажки на пути к принятию собственных решений – знаешь, я ведь никогда не хотела в мичиганский, – к осознанию собственной нужности и важности – я тоже. Тоже очень скучала, – к принятию себя – с этим громким смехом и неуклюжестью. С любовью к долгой болтовне и вспыльчивостью. Она ведь ничуть не хуже своей старшей сестры. Она не должна стесняться своих заслуг и достижений, потому что «это не все, на что ты способна». И она может решать сама за себя, пусть мать и считает, что это все – навязанное мнение человека без будущего. Если у него нет будущего, то лучше уж так, чем просиживать штаны в университете, слушать то, что тебе не интересно, а затем вкалывать с утра до ночи, потому что это и есть то долгожданное будущее. И никакого «долго и счастливо». Сначала карьера, потом уже все остальное. Липа никогда не понимала, как это может говорить человек, который бросил все ради семьи – по пальцам не пересчитать сколько раз ее маме пришлось оставлять работу и место жительства, в связи с отцовскими командировками. Быть может, она не была так счастлива и хотела уберечь дочь от своих ошибок? Липа не может знать наверняка, но смогла бы понять мать, если бы та хоть раз поговорила с ней наравне.  У нее было целых восемнадцать лет для беседы, но этого так и не случилось.
– Только не говорите, Мистер, что вы украли ключи! Я сообщу в полицию! – это возмутительно! Липа смеется. Они уже практически не школьники. Их не отведут к директору, который сейчас произносит длинную речь о том, что не стоит забывать друг друга после выпуска, что школа всегда будет рада видеть своих выпускников. Как же Липе плевать. Она обязательно потащит Липа танцевать под конец вечера, но точно не сейчас. Не когда он так нежно целует ее, покусывает шею, а затем вновь накрывает ее губы своими, извиняясь за легкие покраснения на коже. А она сходит с ума от привкуса этих долгожданных поцелуев, от его рук на ее талии. – Мы виделись с утра, – мурлычет Кришна, а потом отрывается от поцелуя, чтобы уткнуться в плечо Липа. – Но я тоже скучала, – она так не привыкла быть слабой до того, как повстречала Уокера. Потому что он – именно тот, с кем хочется быть слабой и беззащитной. Кому хочется шептать о своих чувствах на ухо в полумраке – лишь бы он не увидел, как горят ее щеки от смущения. С ним хочется делать все то, что ей не было позволено ранее. Пробовать дешевый алкоголь и устраивать гонки на тележках в закрытом супермаркете, где работает его друг. Целоваться. Смеяться до боли в животе и обсуждать самые глупые вещи в мире с такими лицами, будто через пару дней им вручат Нобелевскую за поднятие такой важной темы! Целоваться. Слушать его рассказы о звездах и космосе. И снова целоваться. – Извини, что так долго... Я очень старалась приехать побыстрее, но ты же знаешь мою семью, я чуть не убила отца туфлями, а Эллисон чуть не сожгла мне волосы!.. – как только она понимает, что количество звуков, вылетающих из ее рта. в секунду превышает обычную человеческую норму, Липа замолкает и качает головой. – Тебе очень-очень идет! – проведя рукой по лацкану пиджака, снизу вверх, Кришна подбирается к  воротнику рубашки, а затем поднимется чуть выше, гладит большим пальцем небритую щеку Липа. Он великолепен. Сейчас или по утрам у нее дома, заспанный и бегающий по всей комнате в поисках своих носков. Лип прекрасный человек, пусть и немногим из окружения Липы это дано понять.  – У нас запланирована особая программа? – ответ на этот вопрос они оба знают. Она присаживается на край деревянного стола и закидывает ногу на ногу, держась за край скрипучей мебели. Улыбается, впрочем, как и всегда, после чего шумно выдыхает, притягивая Липа к себе как можно ближе. Она ведь действительно скучала. Запускает руку под его пиджак и водит ею по натянутой ткани рубашки, губами стараясь не задеть белоснежную ткань, когда покусывает его шею.